Город Анатоль-1
Все это было перемешано у нее в голове, и трудно было разобраться, где кончалась правда и начинался вымысел. Недавно, когда она гостила у своей тетки, в нее влюбилась одна девушка и сдуру дошла до того, что вскарабкалась на дерево перед домом, где жила Франциска, и, к ее великому ужасу, влезла к ней в окно. Чего только не случается на белом свете! А кроме того, в Бухаресте был один капитан, его фамилия Попеску. Он приказывал оркестру играть, когда проходил мимо ее дома со своим батальоном, а она стояла у окна. Гарцуя на коне, он посылал ей воздушные поцелуи; так вот, с этим капитаном она, можно сказать, обручена.
Подобные истории Франциска могла рассказывать бесконечно. То, чего не довелось пережить ей самой, происходило с ее подругами. С ними случались приключения, какие бывают только в кино или в детективных романах. Ах, какие печальные вещи случаются в жизни! Одна из ее подруг недавно пыталась покончить с собой. А из-за чего? Ее отец совершил растрату, и ему грозила тюрьма. Подруга была обручена, и ее жених, видный чиновник, немедленно взял свое слово назад. Тогда она приняла веронал. Но разве можно его осуждать в конце концов, если он, видный чиновник, не захотел жениться на девушке, отец которой попал в тюрьму?
Но тут Жак горячо запротестовал.
— Как, и вы согласились бы жениться на девушке, отец которой сидит в тюрьме?
— Разумеется, — ответил Жак, — если бы я любил ее, я женился бы на ней, даже если бы ее отец был повешен.
— У вас, кажется, и в самом деле нет никаких предрассудков, — удивилась Франциска.
— Я, может быть, просто менее глуп, чем многие другие, — ответил Жак.
Однажды вечером, в довольно поздний час, Франциска снова заговорила о своем процессе, который, судя по тому, что она рассказывала Жаку, все еще сильно занимал ее.
— А как вы думаете, — неожиданно спросила она, — было у меня что-то с моим отцом или нет? Скажите по правде.
Но об этом Жак не хотел говорить. Он уклонился от прямого ответа и сказал, что все это было давно, да в конце концов это и не так важно.
— Не важно?
Франциска казалась почти оскорбленной.
— Нет.
