Город Анатоль-2

«Я просто дам себе отсрочку на один день. Еще один день, Янко!»
Страх, этот забравшийся глубоко в сердце страх, вдруг исчез. Янко снова надеется. Он находит эту мысль великолепной. Дать самому себе отсрочку на один день! В чудесном настроении он идет к двери. Но вдруг останавливается и хмурится. Он останавливается перед этим порогом, как лошадь, которая не хочет перешагнуть через чью-то тень. «Нет, — тихо говорит он, — нет». И качает головой. Он не может переступить через порог. Он мрачно смотрит перед собой. Лицо его холодно. Он весь упрямство. Он не раз нарушал слово, данное другим людям. Это уже довольно бесчестно. Но когда он нарушит слово, данное самому себе, это будет окончательной подлостью. Он будет обанкротившимся негодяем!
Нет! Янко бросает шляпу и решительно открывает ящик, в котором лежит револьвер. Он вынимает его и осматривает барабан. Но одно прикосновение к холодной стали наполняет его ужасом. Он дрожит, руки его трясутся, гортань сохнет, и зубы снова начинают стучать. Он боится револьвера и отодвигает его от себя. Ноги бессильно подгибаются, и он садится. Нет, нет, он не может! Он слишком труслив. И в то время как один Янко приказывает сделать это сейчас, сию секунду, другой Янко визжит, моля о пощаде. Яд? Он может попросить у Воссидло яду и вечером принять его. Нет! И этого он не сделает. Ложь, всё ложь! Он никогда не решится. Как обанкротившийся негодяй, будет он жить и дальше. Он будет попрошайкой сидеть у дороги, если иначе нельзя. Он — обесчещенный, погибший человек…
Дрожа всем телом, с остановившимся взглядом, с серым лицом, покрытым мелкими каплями пота, идет он к двери. Но на лестнице ноги его не держат больше, колени трясутся. Отвращение искажает его лицо. Он в отчаянии, он полон стыда, он чувствует себя запятнанным. Его следовало бы ударить по лицу. Бесчестный, бесстыдный попрошайка! Он поднимает руки к лицу и плачет.
Нет, нет, нет! Янко, шатаясь, возвращается в комнату, берет револьвер, приставляет его к груди, не раздумывая спускает курок.