Город Анатоль-2
Он на это надеялся, откровенно говоря. Но теперь всё кончено.
Он зябнет. Сразу вдруг похолодало. В воздухе кружатся отдельные снежинки. Что это, зима пришла? Впрочем, ему теперь всё безразлично. Он медленно расхаживал по двору, охваченный ужасом и безнадежностью. Кругом было темно, почти черно. На небе холодным блеском мерцали редкие звезды.
Вдруг Янко испуганно вздрогнул. Кто-то был поблизости. Он ясно почувствовал это, и его сердце сжал страх. Там, у ворот, стоит какая-то фигура. Он едва-едва различает лицо, как слабое сияние, и сразу исчезает страх. Сердце наполняется горячей, никогда не изведанной радостью. Он не мог в этой темноте рассмотреть фигуру, стоявшую у ворот, но инстинктивно узнал ее. Это была Соня. Бесшумно подошел он ближе увидел ее нежное бледное лицо.
— Это вы, Соня? — прошептал он, и его бросило в дрожь.
— Да, это я, Янко, — вполголоса ответила она. — Я давно уже стою здесь и думаю, как бы вас вызвать. Но никто не выходил оттуда. А когда вы вышли, я сомневалась, вы ли это, у вас изменилась походка.
— Должно быть, я почувствовал, что вы здесь. Да, конечно, какой-то тайный голос позвал меня сюда, — прошептал Янко.
Соня тоже говорила шепотом.
— Я вот почему пришла сюда, Янко, — сказала она. — Вы так странно вели себя, когда прощались со мною! Вы сегодня много пили? Зачем вы это делаете?
— Я всегда был пьяницей, — ответил Янко, точно это было извинение. Его по-прежнему трясло. — Если б я только знал, что вы придете, Соня, я бы не выпил ни одной рюмки, клянусь вам. Теперь, конечно, поздно. Но не думайте, что я сейчас пьян. У меня совсем ясная голова. Мне только чудится, будто я сплю. Быть может, я и в самом деле сплю? Позвольте мне дотронуться до вашей руки. Да, это ваша рука. Какие у вас ледяные пальцы! Вы озябли?
— Вдруг сделалось холодно. Даже снег пошел. Итак, завтра вы уезжаете, Янко?
— Да, завтра я уезжаю.
— Вы не хотите сказать мне, куда вы едете? — прошептала она, и лицо ее близко придвинулось к нему. Он ясно видел ее светлые глаза.
— Никому, даже вам, я не могу сказать, куда я еду.
Молчание.
Затем Соня прошептала настойчиво и требовательно:
— Вы должны обещать мне, что не сделаете ничего, что может причинить мне боль.
